Тяжело спорить с верующими. Есть верующие в безусловную ядовитость ГМО. Есть верующие в безусловную непогрешимость науки.
Главная проблема таких людей — они не знают, что такое мучить себя сомнениями. Не задают себе вопрос — а что если я ошибаюсь?
Граждане, которые называют генную инженерию бесовщиной, не понимают, что без крупнотоварного сельского хозяйства человечеству не удалось бы пережить 20-й век, а сами они, скорее всего, просто не появились бы на свет. Крупнотоварное производство, увы, требует применения многих оскорбительных для матушки-природы технологий. В итоге защитники природы предают анафеме прогресс как таковой. В одной научной библиотеке перед нашим приходом вспоминали дорогого гостя — помещика Стерлигова. Он искал там дореволюционные рецепты и православные семена. Вот эта бредовая, посконная ностальгия по кулаку, по крепкому хозяйственнику-одиночке, заваливающему Европу душистым русским хлебом в 1913-м году, она ничем не отличается от хайтековской одержимости трансгуманистов, намеревающихся совершить качественный переход в будущее через отмену болезней, половых различий и самой смерти. Одни, подобно пензенским затворникам, зарываются в землю или долбятся головой об пень, другие запираются в лабораториях и смотрят на малограмотных сограждан как... Преображенский на Шарикова.
Мичурин при батюшке-царе чуть не помер с голоду. Ему приходилось таскать саженцы на себе за двадцать километров. Потому-то он очень радовался приходу Советской Власти и, не дожидаясь национализации, передал ей все, что имел. А советская власть была не дура, мичуринский проект она развивала и оберегала покруче, чем любое нынешнее сколково. Что бы и с чем бы скрещивал Иван Владимирович, окажись он среди нас сегодня? Разница в том, что Мичурин работал на людей, а не на барыг. Потому и предложение переехать в Америку отверг со словами: "Я там не приживусь".
Фанатики от науки, в свою очередь, убеждены, что государство в принципе не смеет им указывать. Удел государства — платить и каяться. Поскольку наука не имеет национальности и отечества, любая истина международна, а скептики, как правило, не умеющие отличить ДНК от РНК, ученым не ровня, с ними попросту не о чем разговаривать. Ученым проще находить общий язык с бизнесменами, поскольку и те, и другие ощущают себя гражданами мира. Возражать бессмысленно. При любом стечении обстоятельств окажешься идиотом.
Однако я вот прекрасно помню, что кусок земли, который я пять лет назад обработал их "безвредным для здоровья" глифосатом, не покрылся травой до сих пор. Ни в чем не повинная сирень, благоухавшая в трех метрах справа, тоже едва не загнулась. Любой подкованный в биологии защитник ГМ-индустрии может купить в магазине бутылку Раундапа, развести колпачок в десятилитровом ведре и просто посидеть рядом. Только глаза не забудьте промыть.
Один из лидеров глобального ГМ-рынка, Корпорация Байер, вместе с корпорацией Басф входившая в концерн ИГ Фарберн (мир помнит его благодаря пестициду Циклон-Б) в 1895 году запатентовала и выпустила в открытую продажу супер-лекарство. Лекарство, как утверждала реклама, помогало преодолевать уныние и депрессию, раскрывало перед человеком новые, героические горизонты. И было, разумеется, абсолютно безвредным, что подтверждалось всеми экспериментами. Чудо-снадобье исчезло из аптек только к концу 20-х годов. В Германии его окончательно запретили лишь в 70-е. Ну что поделаешь — ошибка вышла. Бывает.